4) Новиков и Лопухин в компании и доме в каких должностях и кем они поставлены в оные?

5) Кто вас и других приводил к присяге, в чем оная состояла, где и как сие происходило и в чем вы именно обещались?

6) До сведения дошло, что мартинисты носят голубые кафтаны, золотой камзол и черное исподнее платье, то объяснить, какие из сего платья выводят они свои положения?

7) Объяснить вам, сами ль вы просились, или кто вас уговаривал ехать в чужие края, так как и о том, какие вы дали обязательства и кому, что вам там делать, так же и по возвращении, какие вам делали лестные обещания и в чем оные состояли?

8) Какие книги велел Лопухин покупать в чужих краях и вывозить сюда?

9) Видели ль вы у товарища Колокольникова бумагу, начерченную гиероглифами, и что она значит?

10) Известно здесь, что масонства считают 16 степеней, так, как и то, что вы масон, то и открыть вам чистосердечно, какой вы степени, как оную называют, и куда вы хаживали в ложу в Москве, и кто и сколько ваших товарищей?

11) В присутствии Ивана Ивановича Шувалова, между прочим, говорили вы, что Лопухин писал к вам, будто вы были во Франции и в Народном собрании, то и показать вам, по самой истине, были ль вы в оном или не имели ль какого сообщения или сношения с членами народного собрания?

12) Также сказали вы, что откроете великую важность, то и скажите теперь чистосердечно и без всякой утайки, в чем оная состоит и до кого касается!

13) Изъясните причину, почему вы называете в Невском монастыре митрополита, монахов и прочих иезуитами?

14) Сверх того, говорили вы, между прочим, что ваше ученое общество отвратило бунт в России, то и показать вам обстоятельно, каким образом сие происходило, кто имел намерение к бунту, где и когда, и каким образом оное общество тот бунт отвратило?

Почти те же вопросы были предложены Колокольникову, который на все их дал обстоятельный ответ. Но с Невзоровым дело обошлось сложнее: отвечать он не пожелал. Молчание Невзорова показалось Шешковскому подозрительным, и он, предполагая, что Невзоров утаивает что-то очень важное, прибег к угрозам. В «Записках» И.В. Лопухина передается следующий красочный разговор между арестантом-масоном и суровым следователем, подтверждаемый и официальными документами:

Шешковский. Знаешь ли, где ты? Невзоров. Не знаю. Ш. Как не знаешь? Ты в Тайной. Н. Я не знаю, что такое Тайная. Пожалуй, схватя, и в лес заведут, в какой-нибудь стан, да скажут, что это Тайная, и допрашивать станут. Ш. Государыня приказала тебя бить четверным поленом, коли не будешь отвечать. Н. Не верю, чтоб это приказала государыня, которая написала Наказ Комиссии о сочинении уложения. Когда Шешковский принес записку государыни с повелением отвечать, то и это не убедило Невзорова: «Я не знаю руки Ее Величества, — сказал он. — Может быть, вы заставили написать жену свою, да кажете мне ее руку вместо государыниной». Выведенный из себя Шешковский грозно закричал: «Да знаешь ли, кто я». Но и на это Невзоров спокойно заметил: «И того не знаю». Когда Шешковский назвал себя, Невзоров сказал: «Слыхал я про Шешковского, а вы ли он, не знаю; да, впрочем, мне с Шешковским никакого и дела быть не может. Я принадлежу Университету и по его уставу должен отвечать не иначе, как при депутате университетском». Шешков-скому ничего не оставалось делать, как отвезти Невзорова к Шувалову, но и это не помогло. Шувалов долго убеждал Невзорова подчиниться и дать ответ на поставленные вопросы; на это, по словам докладной записки государыне, «оной Невзоров сказал, я теперь ответствовать буду, но тот же момент, без всякого вопроса говорил, я за товарищей своих ученого общества отвечаю головой, так как и за книгу, которую я в чужих краях переводил, что в ней противного греческой церкви ничего нет, отвечаю же головою; а она против папы и иезуитов, а в Невском монастыре все иезуиты, и меня душили магнезией, так как и в крепости все иезуиты и тут так же его мучат составами Калиостро, горячими материями. А как сказано ему было, что были в Невском иезуиты — это неправда, ибо архиерей в оном человек честный, набожный и ученый. На сие Невзоров сказал, там-де все точно иезуиты и меня в супах кормили ядом, и я уже хотел выскочить в окошко; караульные в Невском, наместник — одним словом, все иезуиты, а солдаты и сержант из корпуса — шпионы, и могу сказать, что есть и разбойники, которые имена себе переменили, а в крепости есть и из запорожцев. И хотя Невзоров Иваном Ивановичем и Шешковским довольно был уверяем, что солдаты люди добрые и верные и что против живота его, конечно, никого нет, да и быть неможно, а он на то сказал: во Франции-де, где прежде бунт начался, как не в Бастилии, ведь и здесь был Пугачев, да есть-де еще какой-то подобный ему Ме-тиолкин. После сего спрошен был Невзоров, для чего он в Невском не пошел на исповедь и не сообщился святых тайн, ибо товарищ его, Колокольников, сие все по долгу христианскому исполнил. Невзоров на сие, усмехнувшись, сказал: я не хотел, да и у кого там исповедываться, в Невском все мужики да белые попы, они всякий день играют комедии, а от товарища своего Колокольникова отрицаюсь, потому что он иезуит, я много покажу важности. После сего Иван Иванович, отдав оному Невзорову за подписанием руки его повеление, чтобы он ответствовал на все вопросы чистосердечно и письменно, Невзоров просил, не можно ли-де ему отвести другие покои, а в этом покое писать он не может, потому что под покоем, где он сидит, множество горючих материй, да, думаю, что тут много и мертвых. Оному же Невзорову сказано было, чтобы он употреблял порядочную пищу и взял бы присланное к нему белье, так и порядочную по милосердию всемилостивейшей Государыни одежду; на что он сказал, мне ничего не надобно, ибо всякое белье и платье намагнетизировано»[140].

Невзорова отвезли обратно в крепость, но так как характер его ответов свидетельствовал о несомненном надломе психики, то, по представлению И.И. Шувалова, его заключили в психиатрическое отделение Обуховской больницы, где он пробыл около шести лет.

После вступления на престол императора Павла I, как известно, отношение к масонам изменилось: Новиков и другие заключенные Шлиссельбургской крепости были освобождены; Лопухину, кн. Н. Трубецкому и И.П. Тургеневу разрешено было выехать из мест, которых